книги алины витухновской
По вопросам приобретения книг Алины Витухновской обращайтесь на электронную почту vituhnovskaya.alina@gmail.com
«Постмодернистские постстихи», издательство «Стеклограф», 2020 г.
«Постмодернистские постстихи» Алины Витухновской выламываются из конвенций, но поскольку конвенции в нынешнее время сменяются слишком часто и в то же время ветвятся разнообразием несовместимостей, сила этих стихов отнюдь не в опровержении чего-либо. Собственно, уже довольно давно ясно, что Витухновская работает со своего рода апофатикой, радикальная деконструкция мира отнюдь не предшествует тотальной негации. Образ невозможного сверхчеловека, этот конструкт на месте лирического субъекта, ведет к ожиданию постгуманистического мира, основанного на рациональности и материализме, но чтобы сквозь него пробиться, необходимо долго счищать семантическую шелуху.
От того и кажущиеся формальные сближения с радикальным историческим авангардом — которые должно анализировать в плане стилистическом, но никак не мировоззренческом. Невозможность прямого утверждения цели (от того и возникает архаический уже «постмодернизм» в названии) оказывается лишь техническим этапом в процессе строительства невообразимого нового существа, которое, опять-таки, можно описать пока что лишь в понятиях негативной диалектики. Нарочитая будто бы цитатность, переходящая в центонность, обвал политического сиюминутного в бурлеск или в грозное шутовство — это лишь тактические операции в рамках того стратегического, запланированного, но не проговариваемого взлома реальности, которая держится на шатких основаниях истрепавшихся слов. Эти стихи могут быть кому-то неприятны, и отчасти в этом их работа. Они очевидно действенны, через них нельзя переступить.
Данила Давыдов
«Постмодернистские постстихи» Алины Витухновской выламываются из конвенций, но поскольку конвенции в нынешнее время сменяются слишком часто и в то же время ветвятся разнообразием несовместимостей, сила этих стихов отнюдь не в опровержении чего-либо. Собственно, уже довольно давно ясно, что Витухновская работает со своего рода апофатикой, радикальная деконструкция мира отнюдь не предшествует тотальной негации. Образ невозможного сверхчеловека, этот конструкт на месте лирического субъекта, ведет к ожиданию постгуманистического мира, основанного на рациональности и материализме, но чтобы сквозь него пробиться, необходимо долго счищать семантическую шелуху.
От того и кажущиеся формальные сближения с радикальным историческим авангардом — которые должно анализировать в плане стилистическом, но никак не мировоззренческом. Невозможность прямого утверждения цели (от того и возникает архаический уже «постмодернизм» в названии) оказывается лишь техническим этапом в процессе строительства невообразимого нового существа, которое, опять-таки, можно описать пока что лишь в понятиях негативной диалектики. Нарочитая будто бы цитатность, переходящая в центонность, обвал политического сиюминутного в бурлеск или в грозное шутовство — это лишь тактические операции в рамках того стратегического, запланированного, но не проговариваемого взлома реальности, которая держится на шатких основаниях истрепавшихся слов. Эти стихи могут быть кому-то неприятны, и отчасти в этом их работа. Они очевидно действенны, через них нельзя переступить.
Данила Давыдов
«Записки материалиста», издательство «Стеклограф», 2019 г.
У писателя-народника Глеба Успенского есть эссе. Называется «Выпрямила». Там забитый жизнью (сегодня бы сказали зазомбированный социумом) мелкотравчатый русский интеллигент-разночинец в силу обстоятельств попадает в Париж и видит в Лувре статую Венеры Милосской. Она настолько его завораживает и потрясает своим неземным совершенством, что у него в душе происходит целый переворот. Успенский назвал происходящее выпрямлением сознания. Идея автора в том, что существуют некие явления и артефакты, которые обладают способностью перелопачивать весь внутренний мир человека – то есть освобождать его мозг и психику от навязанных извне и изнутри химер и иллюзий и тем самым приводить в состояние адекватности с окружающей реальностью.
Мне давно не попадалось на глаза (да и вообще не появлялось в мире) ничего такого, что несло бы в себе подобный «выпрямляющий» потенциал, наполненный энергией очищения от ложных (то есть искусственно культивируемых) ценностей. Книга Алины Витухновской «Записки материалиста» – первая за долгое время сенсация поистине мирового масштаба, поскольку до сих пор никто из обитателей обозримого пространства с такой ясностью, внятностью, афористичностью и убедительностью не осмеливался заговорить о главном – о смысле пребывания на земле того, кто претендует на статус personis subiectum – человека субъектного.
Автор предупреждает, что её… И тут поневоле задумаешься. Что – её? Теорию? Учение? Концепцию? Выводы? Размышления? Но ведь любое из приведенных понятий подразумевает приглашение к чему-то типа дискуссии, диалогу – в любом случае к некоему реагированию на текст – от восторженно-позитивного до гневно-отрицательного. Увы, специфика книги Алины и ее мироощущения в том, что нам предлагается нечто Абсолютно Глобальное, Итоговое и Универсальное, что возможности современной мысли еще не достигли такой степени развития, чтобы даже попытаться «развить» или «дополнить» прочитанное. Поэтому за неимением более точного определения рискнем называть написанное автором аксиомой.
Так вот, Витухновская предупреждает, что суть ее аксиомы (или – без преувеличения – истины в последней инстанции) «следует понимать как искусство возможностей. Высшее по отношению к религии (искусству иллюзий и пустых надежд) и философии (искусству абстракций)». А возможности, как известно, напрямую зависят от степени свободы, а точнее – субъектности личности. Следовательно, чем субъектнее (независимее) существо, тем безграничнее его стремление достигнуть Абсолютной Субъектности – как говорится, со всеми вытекающими.
Поэтому, приступая к погружению в «Записки материалиста», нужно учитывать главное – то, что автор адресуется к тем, кто претендует именно на Абсолютную Субъектность – то есть на максимально полную адекватность естественной природе человека-творца, обладающего безграничными возможностями и находящегося в центре мироздания – во всей полноте и роскоши его многообразия. Такой субъект, конечно же, ни в каких руководящих и направляющих «высших силах» уже не нуждается и ему остается руководствоваться исключительно собственной прихотью.
Книга Алины – стерильна, а нас давно и, кажется, уже навсегда отучили от стерильных, дистиллированных аксиом, постоянно подсовывая что-то мутное – в чем хочется «разобраться» и тем самым увязнуть – вплоть до летального исхода. Алина впервые показывает нам мысль в чистом, первозданном виде – не нуждающуюся ни в каких трактовках и комментариях – настолько ее текст адекватен основе не только современного социально-материального, но и метафизического космоса. И задача каждого читателя (пусть даже потенциального) – принять Слово Витухновской без всяких рефлексий, выпрямиться под его воздействием и начать наконец жить, а не прозябать в ментальном рабстве у всяких первых встречных и поперечных – включая самих себя.
Игорь Дудинский
У писателя-народника Глеба Успенского есть эссе. Называется «Выпрямила». Там забитый жизнью (сегодня бы сказали зазомбированный социумом) мелкотравчатый русский интеллигент-разночинец в силу обстоятельств попадает в Париж и видит в Лувре статую Венеры Милосской. Она настолько его завораживает и потрясает своим неземным совершенством, что у него в душе происходит целый переворот. Успенский назвал происходящее выпрямлением сознания. Идея автора в том, что существуют некие явления и артефакты, которые обладают способностью перелопачивать весь внутренний мир человека – то есть освобождать его мозг и психику от навязанных извне и изнутри химер и иллюзий и тем самым приводить в состояние адекватности с окружающей реальностью.
Мне давно не попадалось на глаза (да и вообще не появлялось в мире) ничего такого, что несло бы в себе подобный «выпрямляющий» потенциал, наполненный энергией очищения от ложных (то есть искусственно культивируемых) ценностей. Книга Алины Витухновской «Записки материалиста» – первая за долгое время сенсация поистине мирового масштаба, поскольку до сих пор никто из обитателей обозримого пространства с такой ясностью, внятностью, афористичностью и убедительностью не осмеливался заговорить о главном – о смысле пребывания на земле того, кто претендует на статус personis subiectum – человека субъектного.
Автор предупреждает, что её… И тут поневоле задумаешься. Что – её? Теорию? Учение? Концепцию? Выводы? Размышления? Но ведь любое из приведенных понятий подразумевает приглашение к чему-то типа дискуссии, диалогу – в любом случае к некоему реагированию на текст – от восторженно-позитивного до гневно-отрицательного. Увы, специфика книги Алины и ее мироощущения в том, что нам предлагается нечто Абсолютно Глобальное, Итоговое и Универсальное, что возможности современной мысли еще не достигли такой степени развития, чтобы даже попытаться «развить» или «дополнить» прочитанное. Поэтому за неимением более точного определения рискнем называть написанное автором аксиомой.
Так вот, Витухновская предупреждает, что суть ее аксиомы (или – без преувеличения – истины в последней инстанции) «следует понимать как искусство возможностей. Высшее по отношению к религии (искусству иллюзий и пустых надежд) и философии (искусству абстракций)». А возможности, как известно, напрямую зависят от степени свободы, а точнее – субъектности личности. Следовательно, чем субъектнее (независимее) существо, тем безграничнее его стремление достигнуть Абсолютной Субъектности – как говорится, со всеми вытекающими.
Поэтому, приступая к погружению в «Записки материалиста», нужно учитывать главное – то, что автор адресуется к тем, кто претендует именно на Абсолютную Субъектность – то есть на максимально полную адекватность естественной природе человека-творца, обладающего безграничными возможностями и находящегося в центре мироздания – во всей полноте и роскоши его многообразия. Такой субъект, конечно же, ни в каких руководящих и направляющих «высших силах» уже не нуждается и ему остается руководствоваться исключительно собственной прихотью.
Книга Алины – стерильна, а нас давно и, кажется, уже навсегда отучили от стерильных, дистиллированных аксиом, постоянно подсовывая что-то мутное – в чем хочется «разобраться» и тем самым увязнуть – вплоть до летального исхода. Алина впервые показывает нам мысль в чистом, первозданном виде – не нуждающуюся ни в каких трактовках и комментариях – настолько ее текст адекватен основе не только современного социально-материального, но и метафизического космоса. И задача каждого читателя (пусть даже потенциального) – принять Слово Витухновской без всяких рефлексий, выпрямиться под его воздействием и начать наконец жить, а не прозябать в ментальном рабстве у всяких первых встречных и поперечных – включая самих себя.
Игорь Дудинский
«Меланхолический конструктор», издательство «Стеклограф», 2017 г.
Новая книга Алины Витухновской «Меланхолический конструктор» — поэтический сборник, транслирующий скрежет. Но это не скрежет зубовный, а скорее скрежет металлических деталей языка, присутственный шум робота-поэта, раскладывающего живую боль по полочкам рифм и ритмов.
Меланхолия давно была исследовательским объектом, но не только им. Еще она стала неофициальной музой: можно вспомнить знаменитую гравюру Дюрера или многостраничный барочный трактат Роберта Бертона «Анатомия меланхолии», который называют первым «антироманом». Для Алины Витухновской меланхолия — не объект осмысления: автор и так заранее «все знает». И не муза: автор не вдохновляется, автор конструирует не из творческого порыва, а из некой внутренней грамоты или из амбиций. Меланхолия для Витухновской — скорее конструкторский материал и одновременно модель, алгоритм астеничного присутствия.
Если психоанализ ищет корень меланхолии в детстве человека, то Витухновская заявляет, что «травматичность» нельзя локализовать, поскольку она имманентна существованию в принципе. Автор книги «Черное солнце. Депрессия и меланхолия» Юлия Кристева считает, что меланхолию вызывает не текущая травма или «негативная ситуация», а некоторый опыт, на который эта травма ложится: любая потеря, по ее мнению, это — лишь триггер, который включает давно готовый механизм. Сам этот механизм, по Кристевой, складывается из, казалось бы, мимолетных ситуаций детства, когда ребенок раз за разом познает ужас беспомощности. Алина Витухновская, вероятно, согласилась бы с тем, что травмирует не сама «травматичная ситуация», а нечто большее, какая-то содержательная телесная или человеческая суть, но, в отличие от психоаналитиков, Витухновская, утверждающая, что помнит «до-бытие», зрит эту суть метафизически:
Вначале было не слово,
Вначале была боль.
Нестор Пилявский (читать полностью)
Новая книга Алины Витухновской «Меланхолический конструктор» — поэтический сборник, транслирующий скрежет. Но это не скрежет зубовный, а скорее скрежет металлических деталей языка, присутственный шум робота-поэта, раскладывающего живую боль по полочкам рифм и ритмов.
Меланхолия давно была исследовательским объектом, но не только им. Еще она стала неофициальной музой: можно вспомнить знаменитую гравюру Дюрера или многостраничный барочный трактат Роберта Бертона «Анатомия меланхолии», который называют первым «антироманом». Для Алины Витухновской меланхолия — не объект осмысления: автор и так заранее «все знает». И не муза: автор не вдохновляется, автор конструирует не из творческого порыва, а из некой внутренней грамоты или из амбиций. Меланхолия для Витухновской — скорее конструкторский материал и одновременно модель, алгоритм астеничного присутствия.
Если психоанализ ищет корень меланхолии в детстве человека, то Витухновская заявляет, что «травматичность» нельзя локализовать, поскольку она имманентна существованию в принципе. Автор книги «Черное солнце. Депрессия и меланхолия» Юлия Кристева считает, что меланхолию вызывает не текущая травма или «негативная ситуация», а некоторый опыт, на который эта травма ложится: любая потеря, по ее мнению, это — лишь триггер, который включает давно готовый механизм. Сам этот механизм, по Кристевой, складывается из, казалось бы, мимолетных ситуаций детства, когда ребенок раз за разом познает ужас беспомощности. Алина Витухновская, вероятно, согласилась бы с тем, что травмирует не сама «травматичная ситуация», а нечто большее, какая-то содержательная телесная или человеческая суть, но, в отличие от психоаналитиков, Витухновская, утверждающая, что помнит «до-бытие», зрит эту суть метафизически:
Вначале было не слово,
Вначале была боль.
Нестор Пилявский (читать полностью)
«Человек с синдромом дна», издательство «Издательские решения», 2017 г.
У нас в Сибири говорили про молодых парней и девушек, которые выбивались из общих норм: «Ниче-о, пообтешится о жизнь». В последние годы я замечаю, что и сам я, и большинство моих сверстников «пообтесались» об эту самую жизнь. Часто слышу такое успокаивающее, но, как я уверен, лживое изречение: «У того, кто в молодости не был революционером, – нет сердца. У того, кто в зрелости не стал консерватором, – нет мозгов».
Один из очень немногих известных мне людей примерно моего возраста, кто не пообтесался о жизнь, а вернее, о те правила, что когда-то, может, несколько тысяч лет, стали считаться нормой, – Алина Витухновская.
…В начале 1994 года до далекого от Москвы Абакана, где я в то время часто бывал и живал, добралась уже порядком потрепанная, зачитанная книжка «Аномализм». Повесть, помещенная в ней, помню, нас – мы, человек десять, не считали себя радикалами, маргиналами, а просто хотели жить иначе, чем это было принято – поразила.
К тому времени нам уже была известна «Старуха» Хармса, Сартр, Мамлеев. Но «Аномализм» отличался от них. Наверное, в первую очередь тем, что этот жуткий, онтологически (мы это слово тогда любили) жуткий текст написала наша сверстница, девушка лет двадцати. На обложке было указано, как ее зовут: «Алина Витухновская».
Потом появилась «Детская книга мертвых», которая стала для меня первой книгой не советских, не антисоветских, а каких-то совершенно других стихотворений. Вернее, совершенно другой поэтики. И по форме, и, что важнее, по смыслу…
С тех пор я старался не пропускать новые книги и публикации ее стихотворений, прозы, статей. Бывал на вечерах Алины в музее Маяковского. Это были настоящие концерты, очень мощные по энергетическому воздействию. Не знаю, как для других, а для меня это воздействие было со знаком плюс. Взбадривало и укрепляло.
Мы с Алиной Витухновской, наверное, совершенно разные, может быть, полярные эстетически. Но ее ощущение окружающего мира мне близко. И так же, как она, я хотел бы его изменить. И примерно теми же, для кого-то странными средствами, что и Витухновская.
Эта книга, «Человек с синдромом дна», быть может, самое прямолинейное высказывание Алины. Многих, предвижу, ее суждения, афоризмы приведут в ярость. Я и сам, пообтесавшийся, наполненный теленовостями и пропагандой последних лет, кое-чему возмущался.
Но когда Витухновская критикует, очень жестко критикует, власть, нелицеприятно отзывается о тех, кого называют «ватники», о России, об обывателях, то очевидно имеет в виду всю нашу цивилизацию. Неправильную цивилизацию. И обзывать ее нацпредательницей так же абсурдно, как и в свое время Льва Толстого.
Сейчас происходит стремительное усреднение человеческого сознания. Курс на единомыслие. Это ужасает, но и затягивает. Невозможно жить в обществе и быть от него независимым. Вернее, независимым от пресловутого общественного мнения. Невольно начинаешь сомневаться в своем мнении, подстраиваться, а потом и искренне его разделяешь.
Книга «Человек с синдромом дна» раздражает, но это полезное раздражение. Оно демонстрирует, что ваш мозг еще жив. Нечастое явление нынче.
Роман Сенчин
У нас в Сибири говорили про молодых парней и девушек, которые выбивались из общих норм: «Ниче-о, пообтешится о жизнь». В последние годы я замечаю, что и сам я, и большинство моих сверстников «пообтесались» об эту самую жизнь. Часто слышу такое успокаивающее, но, как я уверен, лживое изречение: «У того, кто в молодости не был революционером, – нет сердца. У того, кто в зрелости не стал консерватором, – нет мозгов».
Один из очень немногих известных мне людей примерно моего возраста, кто не пообтесался о жизнь, а вернее, о те правила, что когда-то, может, несколько тысяч лет, стали считаться нормой, – Алина Витухновская.
…В начале 1994 года до далекого от Москвы Абакана, где я в то время часто бывал и живал, добралась уже порядком потрепанная, зачитанная книжка «Аномализм». Повесть, помещенная в ней, помню, нас – мы, человек десять, не считали себя радикалами, маргиналами, а просто хотели жить иначе, чем это было принято – поразила.
К тому времени нам уже была известна «Старуха» Хармса, Сартр, Мамлеев. Но «Аномализм» отличался от них. Наверное, в первую очередь тем, что этот жуткий, онтологически (мы это слово тогда любили) жуткий текст написала наша сверстница, девушка лет двадцати. На обложке было указано, как ее зовут: «Алина Витухновская».
Потом появилась «Детская книга мертвых», которая стала для меня первой книгой не советских, не антисоветских, а каких-то совершенно других стихотворений. Вернее, совершенно другой поэтики. И по форме, и, что важнее, по смыслу…
С тех пор я старался не пропускать новые книги и публикации ее стихотворений, прозы, статей. Бывал на вечерах Алины в музее Маяковского. Это были настоящие концерты, очень мощные по энергетическому воздействию. Не знаю, как для других, а для меня это воздействие было со знаком плюс. Взбадривало и укрепляло.
Мы с Алиной Витухновской, наверное, совершенно разные, может быть, полярные эстетически. Но ее ощущение окружающего мира мне близко. И так же, как она, я хотел бы его изменить. И примерно теми же, для кого-то странными средствами, что и Витухновская.
Эта книга, «Человек с синдромом дна», быть может, самое прямолинейное высказывание Алины. Многих, предвижу, ее суждения, афоризмы приведут в ярость. Я и сам, пообтесавшийся, наполненный теленовостями и пропагандой последних лет, кое-чему возмущался.
Но когда Витухновская критикует, очень жестко критикует, власть, нелицеприятно отзывается о тех, кого называют «ватники», о России, об обывателях, то очевидно имеет в виду всю нашу цивилизацию. Неправильную цивилизацию. И обзывать ее нацпредательницей так же абсурдно, как и в свое время Льва Толстого.
Сейчас происходит стремительное усреднение человеческого сознания. Курс на единомыслие. Это ужасает, но и затягивает. Невозможно жить в обществе и быть от него независимым. Вернее, независимым от пресловутого общественного мнения. Невольно начинаешь сомневаться в своем мнении, подстраиваться, а потом и искренне его разделяешь.
Книга «Человек с синдромом дна» раздражает, но это полезное раздражение. Оно демонстрирует, что ваш мозг еще жив. Нечастое явление нынче.
Роман Сенчин
Мир как Воля и Преступление, издательство «Опустошитель», 2014 г.
Если и существует в природе тёмный логос, антислово, с избытком перекрывающее изначальный смысл профанического «первого слова» Бытия, то без сомнения, это логос Алины Витухновской, осевший подобно смертоносной радиоактивной пыли в её новых двух книгах. Антивещество, включённое в их состав, гарантирует мыслящему читателю не только «разрыв шаблонов», но и уничтожение той подложки, к которой они прикреплены. И делается это не для нужд простого увеселения или же модного ныне «троллинга» обременённых ложными и лицемерными моральными стереотипами обывателей, а для придания колоссального импульса тотальной и безоговорочной деструкции всего изначально-бессмысленного, отжившего, инерционного.
Антон Мырзин
Если и существует в природе тёмный логос, антислово, с избытком перекрывающее изначальный смысл профанического «первого слова» Бытия, то без сомнения, это логос Алины Витухновской, осевший подобно смертоносной радиоактивной пыли в её новых двух книгах. Антивещество, включённое в их состав, гарантирует мыслящему читателю не только «разрыв шаблонов», но и уничтожение той подложки, к которой они прикреплены. И делается это не для нужд простого увеселения или же модного ныне «троллинга» обременённых ложными и лицемерными моральными стереотипами обывателей, а для придания колоссального импульса тотальной и безоговорочной деструкции всего изначально-бессмысленного, отжившего, инерционного.
Антон Мырзин
По вопросам приобретения книг Алины Витухновской обращайтесь на электронную почту vituhnovskaya.alina@gmail.com
